Мой папа, Виктор Николаевич Матвеев, родился 7 октября 1952 года в городе Омске. Об этом точно говорит его «Свидетельство о рождении» с большим красивым гербом на обложке.

Семья Матвеевых проживала в своем доме № 51 на улице Тельмана с 1946 года в районе города Омска, который в народе до сих пор называется «Порт-Артур».

Откуда такое название? Говорят, что первые дома появились здесь в годы русско-японской войны 1904-1905 гг. Так и назвали поселок, который в 1930-е гг. стал частью большого города Омска.

Предки

Дед моего папы, мой прадед, Мартын Антонович Матвеев (1897/8-1943) родился на Украине. Вместе с ним в семье было еще несколько детей, из которых выжили Марфа и Степанида. Кем были их отец Антон и мама – пока неизвестно. Семейная легенда лишь сообщает, что какие-то наши далекие предки носили фамилию Хильченко. В конце XIX – начале XX века на Украине стало жить плохо. Поэтому несколькими семьями они собрались и поехали в далекую Сибирь. По пути их сотоварищи оставались, а неутомимый прапрадед Антон с семьей добрался аж до города Благовещенска на Дальнем Востоке. Там уже родились еще несколько детей Семён (1906 г.р.), Павло (1908 г.р.) и Мария (1910 г.р., в замужестве Шиленкова). Марфа и Мартын были толковыми детьми, поэтому родители отдали их на обучение в двухлетнюю церковно-приходскую школу. Степанида была не очень умная, но очень работящая. Поэтому всю жизнь работала у людей. За детьми приглядывала, работала по хозяйству. На Дальнем Востоке им не зажилось. Когда и отчего – неизвестно. И они поехали обратно. Осели рядом с кем-то из своих сотоварищей по переселению в д. Николаевка (ныне Сорокинский район Тюменской области).

Степаниду выдали замуж за сына богатых родителей, но он оказался непутевым, пьющим и мать ее забрала. Еще раз вышла замуж, но муж умер. Вскорости родители отдали Степаниду в работницы к «помещику» Рябову, который жил на заимке в деревне Рябинка ныне Москаленского района Омской области.

Помещик жил на северо-западном краю деревни. Фундамент его дома видели наши родственники в 1990-х годах.

Здесь же работала экономкой моя прабабушка, будущая жена Мартына Антоновича, Александра Петровна Матвеева /в девичестве Колодяжная (1898-1959 г.р.). Она рассказывала, что служила экономкой у дворян, а ее муж – дед Мартын был у них же конюхом. Прабабушка Шура вспоминала, что закупала для господ товары в известном омском шанинском магазине…

Поженились они с прадедом в 1916 году. И, похоже, что прадед перевез свою жену в деревню Николаевку.

Семья была небольшая, но работящая. В 1919 году у Мартына и Александры родилась дочь – Матвеева Анна Мартыновна (позже Косачева, 1919-1993). В 1925 году родился сын, мой дед, Николай Мартынович. В одн из дней 1930 года, когда в Сибири началось искоренение крепких крестьян (раскулачивание), к ним пришел кум, бывший местным советским начальником, и сказал, что завтра семью деда Мартына, приедут «кулачить». В их хозяйстве была лошадь, сеялка, косилка, лошадь, корова. Этого оказалось достаточным, чтобы семью отправить на смерть в Васюганские болота. Прадед ночью собрал все, что мог, погрузил на телегу, посадил туда детей, жену, привязал к телеге сзади корову и тайком выехал из деревни. Переехал к сестре в Рябинку. Успел. Не всем так везло... Все то, что осталось: дом, орудия труда, домашний скот, забрала советская власть. Прадед сохранил семью.

Степанида однажды поехала в деревню Помурино и встретила там группу бывших австрийских военнопленных Первой мировой войны.

Среди них разглядела тощего и невзрачного, но чем-то понравившегося ей Александра Мигийнду. Он ходил в плохенькой одежде, калошах и повязанном на голове платке. Они поженились. Позже оказалось, что Александр – коммунист с большим партийным стажем. Он стал первым председателем колхоза. Родственники в 2000-х гг. собрались и поставили на кладбище деревни Рябинка ему памятник, на котором написано «Первому председателю колхоза».

В 1930-х годах мой прадед Мартын Антонович работал ветеринаром. Здесь же и заболел профессиональным заболеванием – бруцеллезом.

После начала Великой Отечественной войны Мартына Антоновича долго не брали на фронт. Он болел. Затем, когда на фронтах стало вовсе тяжело, призвали и его.

Ушел на войну в 1943 году из Москаленского райвоенкомата. Почти сразу нашел свою погибель под Ворошиловградом (ныне Луганск) в районе аэродрома «Острая могила» - довоенного учебного аэродрома 11-ой школы военных пилотов имени Пролетариата Донбасса. Из списков 279 стрелковой дивизии выбыл 13.02.1943 г. В донесении о потерях, опубликованных на сайте «Память народа» дата рождения прадеда указана неверно. Остальные сведения совпадают.

Вот, что известно о боях за город Ворошиловград. В 1942 году высота Острая Могила была превращёна немецкими войсками в мощный укреплённый узел. Враг прикрыл город тремя оборонительными рубежами. Немецкое командование считало, что с помощью непрерывно подбрасываемых из глубины резервов ему удастся не только остановить наступление советских войск, но и отбросить их за р. Северский Донец. В январе 1943 года в районе высоты развернулись ожесточённые бои. К середине 14 февраля 1943 г. Луганск после почти 8-месячной оккупации был полностью освобожден от гитлеровцев. Высота «Острая могила» стала местом захоронения 250 погибших участников освобождения города из личного состава 59-й гвардейской, 78-й и 279-й стрелковых дивизий 18 стрелкового корпуса. Одним из них стал мой прадед. Всего в боях за Ворошиловград погибло более 2 тыс. советских воинов. В 1945 г. на братской могиле по проекту скульптора В.И. Мухина был сооружен памятник в виде пирамиды, на вершине которой установлен орел с распростертыми крыльями.

Спустя многие годы прадеда и его товарищей нашли советские поисковики и отправили письмо и открытку родственникам прадеда. Уже они передали открытку сыну Мартына Антоновича – Николаю Мартыновичу, моему деду.

Мемориал находится в Ленинском районе города Луганска.

Координаты 48.515381, 39.370894.

Сын Мартына Антоновича, отец моего папы, мой дед, Николай Мартынович Матвеев (18.5.1925-31.10.1990) родился в деревне Николаевка. Крестьянствовал. Сохранилась фотография семьи Матвеевых, сделанная, скорее всего в 1939-1940 гг.

В верхнем ряду слева направо: Матвеева Анна Мартыновна (родная сестра деда, позже Косачева, 1919-1993), дед и его родная тетя, сестра прадеда Мартына – Мария Антоновна Шеленкова (в девичестве Матвеева).

В нижнем ряду слева направо: Матвеева Александра Петровна, прадед Матвеев Мартын Антонович, его свояк Алекс Мигийнда и его родная сестра Степанида. Дед положил руки на плечи своих отца и дядьки. На заднем плане фотографии интересный фон: молодые срубленные березки, прислоненные к стене дома. Фотография качественная, фон временный. Видимо снимал приезжий фотограф.

А здесь дед уже в начале 1940-х гг. со значком «Готов к труду и обороне». Две женщины рядом, наверное, родные тетки.

Очень скоро эта готовность понадобилась всей стране. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.

В 1941 году Николай Матвеев подал заявление об отправке на фронт. Но молодого человека отправили на курсы младших лейтенантов в город Новосибирск.

Вероятно вот здесь дед во время обучения. На нем китель образца Первой мировой войны без знаков отличия.

Закончив курсы в Новосибирске, командир стрелкового отделения Николай Матвеев в составе тех самых легендарных сибирских дивизий попал в конце 1941 года в Москву, а затем после прохождения по Красной площади, на фронт. Дед рассказывал, что «с ними с танка говорил Сталин, и затем они все пошли на врага».

Военная часть деда воевала под Москвой, а затем в 1942 году ее перебросили подо Ржев. Здесь наши военачальники, ослепленные победами зимы 1941-42 годов, пытались организовать масштабное контрнаступление. В этом страшном многомесячном побоище деда ранили в правую руку, перебив сухожилие. Семейные легенды говорят о том, что дед участвовал в рейде разведчиков в тыл врага, и на обратном пути их группа напоролась на мины.

Дед никогда после не мог шевелить пальцами правой руки. Руку ему спасла военврач, которая на всю скопленную дедом офицерскую денежную сумму закупила пиявок, которые отсосали у деда гангренную кровь из руки. Дед остался с рукой. В это же время он получил новые документы удостоверяющие личность, вместо утраченных в последнем бою. В новых документах ошибочно деду записали 1923 год рождения. Пробыв несколько месяцев в госпиталях, 10 февраля 1943 года Николай Мартынович Матвеев вернулся домой. Инвалидом войны. Весной пришла похоронка о смерти его отца.

Здесь Николай Мартынович весной 1943 года. На фотографии также запечатлены его родная тетя Степанида Мигийнда (в девичестве Матвеева, сестра Мартына Антоновича) и ее муж Александр Мигийнда. На фотографии видна поврежденная и опухшая рука деда.

Однако жизнь брала своё. 14 ноября 1943 года дед сыграл свадьбу с будущей папиной мамой, моей бабушкой, Анной Григорьевной Дрондиной (1922-2015), которую забрал в Рябинку. Благо Ивановка от Рябинки находилась всего в 2,5 км.

Это свидетельство о браке Анна Матвеева (Дрондина) выписывала сама себе, поскольку работала секретарем Ивановского сельского совета Москаленского района. Тетя Люда говорит: «Вся деревня собралась у окон сельсовета, чтобы посмотреть на этой действо».

Вот оно. Сохранилось.

Отец папиной мамы, мой прадед по бабушкиной линии Григорий Афанасьевич Дрондин (1898-22.2.1965) в 1936 году приехал из Называевского района в деревню Ивановка Москаленского района Омской области. До этого времени он женился на Дарье Васильевне Чугуновой (1898 - 1976). У них в Ивановке и родилась дочь – Анна Григорьевна Дрондина, моя бабушка.

Девочка Аня мечтала стать врачом. Закончив школу, она поступила на учебу в медицинское образовательное учреждение. Но в 1939 году прадед забрал ее, сказав, что скоро будет война, и врачей сразу отправят на фронт. Дед был грамотным и прозорливым. Баба Аня закончила курсы дошкольных инструкторов и 14 мая 1939 года была принята в Павлоградский районный отдел народного образования на должность дошкольного инструктора. В сентябре была зачислена на должность педагога в детсад № 25 Кирпичного завода «Труд» на должность педагога. В начале 1941 года переведена на работу в детский дом имени I-ой Пятилетки. 8 октября 1941 года она была уволена «в виду сложившихся семейных обстоятельств» и через 2 месяца принята на работу секретарем Ивановского сельского совета Москаленского района.

В семейном архиве есть довоенная фотография Анны. Здесь она с коллегами по работе или учебе. Сидит во втором ряду слева.

Несмотря на приличный возраст, Григорий Афанасьевич Дрондин тоже был призван на фронт. Он воевал под Ленинградом, а затем прошел всю войну. В холодных ленинградских болотах он заболел астмой, которая не отпускала потом его всю жизнь. Прадед не мог спать, как все люди на спине. Задыхался и кашлял. Поэтому спал или стоя, или полулежа в кресле. «Никакое «инвалидство» не оформлял. Тогда вся страна была изранена, и люди не выбивали из государства льгот. Стеснялись своих болезней и ран» - говорит тетя Люда.

В 1943-1945 годах, после возвращения с фронта, мой дед Николай Мартынович работал преподавателем военного дела и физкультуры.

Сохранилась фотография, где он запечатлен вместе с выпускниками семилетней Ивановской школы. Удивительные и сосредоточенные лица молодых людей 1940-х гг. Насколько лет дед, был их старше? Лет на 5-7.

В Рябинке играли и другие свадьбы. Есть общая фотография середины 1940-х годов, где дед с бабушкой сидят рядом на свадьбе наших родственников Гоголевых в Рябинке. Здесь же можно узнать Александра и Степаниду Мигийнда, еще левее девушка с довоенной фотографии деда, затем мама деда Александра Петровна.

В декабре 1944 года родился первый ребенок Николая и Анны – моя тетя Люда (Людмила Николаевна Матвеева / Рыженкова / Соколова). За два месяца до этого бабушка Аня уволилась с работы.

В 1945 году молодая семья переехала в Омск. Дед в деревне вести хозяйство одной рукой был малоспособен, учительство не приносило необходимого дохода для роста семьи, да и бабушка жить в деревне не собиралась. В Омске дед сначала работал сторожем на мельнице «Коммунар», затем устроился на завод № 174 имени К. Ворошилова (будущий завод имени Октябрьской революции, танковый завод, ныне «Омсктрансмаш»).

Памятник танк Т-34 на территории Завода № 174

В конце 1940-х гг. он увлекся вопросами использования в хозяйстве электричества. Стал читать специальную литературу и мало-помалу добился того, что его назначили электриком на завод, а после – заместителем начальника цеха. Семье были нужны деньги. Поэтому дед подрабатывал электриком и «на стороне». Проводил электричество соседям, сам электрифицировал деревни Рябинку и Ивановку.

Вторым ребенком в семье Николая Мартыновича и Анны Григорьевны Матвеевых стал дядя Толя (Анатолий Николаевич Матвеев. 1947-1972). Он был упертый, матвеевский. Всё делал правильно и до упора. Тетя Люда рассказывает: «Мама не оставляла свою мечту о медицинском образовании. Если уж она не смогла в свое время стать врачом, то хотела, чтобы кто-нибудь из детей им стал. Дядя Толя после окончания школы по ее желанию пошел подавать документы в медицинский техникум. Пришел. Посмотрел, что учатся там одни девчонки, развернулся и вышел. Сам отправился в приемную комиссию Омского сельскохозяйственного техникума и затем поступил в него. Пошел по семейной линии, ведь его дед Мартын был ветеринаром, двоюродный дед Семен был ветеринаром». Но это было конечно позже.

Анна Григорьевна в 1948 году тоже была принята на завод № 174 бухгалтером в жилищно-Коммунальную Организацию (ЖКО).

Дед перевез свою маму Александру Петровну Матвееву из Рябинки в Омск, в дом на улицу имени Тельмана 51, где она помогала растить внуков. Ее могилу мы посещали с папой в 1990-е годы на заброшенном кладбище в Порт-Артуре.

Своих папу Григория Афанасьевича и маму Дарью Васильевну Дрондиных бабушка в начале 1950-х годов тоже перевезла из Ивановки в Омск. Оба они были уже не молодые, а в колхозе, где Григорий Афанасьевич работал когда-то бригадиром, пенсию не платили. Как и во всех колхозах страны. Поэтому бабушка их забрала и в городе прадед стал получать пенсию в размере 34 рублей. Вместе с тем он продолжал трудиться завхозом в детских яслях завода «Октябрьской революции». Чтобы получить дополнительный заработок прадед и дед устроили в подполе их дома столярную мастерскую. В ней они делали мебель на продажу. Тётя Люда рассказывает, что очень любила ходить у ним в подпол. Там вкусно пахло свежим деревом, и можно было что-нибудь поточить на самодельном станке, который сделал ее папа.

Семья Матвеевых до рождения моего папы

Ко времени рождения младшего сына Виктора Матвеева в 1952 году в доме на улице имени Тельмана под одной крышей проживали его папа и мама, бабушка и дедушка по маминой линии, и бабушка по папиной линии. Три семьи.

Папа. Детство.

Одна из ранних папиных фото. Конец 1950-х годов.

А здесь группа детского сада. Все красиво одеты. Готовились к событию. Девочки в нарядных платьях. И папа – в том же парадно-выходном костюмчике. Он второй слева во втором ряду. Воспитательницу папы звали Любовь Павловна (Бондаренко ?)

Здесь снова группа детского сада. На 11 девчонок – 6 мальчишек. Папа в центре, самый высокий, светлоголовый. Детки расположились вокруг молодого деревца.

Тетя Люда вспоминает: «Все мы Матвеевы в разные годы ходили в один детский сад, который относился к ведению железной дороги. Он был один в «Порт-Артуре». В детском саду было всего две группы. Дети с 3 до 5 лет и дети с 5 до 7 лет. И две комнаты, которые, когда было необходимо, превращались в спальни. Родители собирали в начале года деткам матрасики, подушки, одеяла и все это хранилось в детском саду. Когда приходило время сна, девочки и мальчики стелили свои матрасики прямо на полу, и тут же засыпали. После сна весь «спальный набор» снова сворачивали и прибирали. Редко у кого была раскладушка. Рядом со зданием детского сада располагался деревянный колодец, туалет, погреб. В погребе этом кроме продуктов хранили глину, которые воспитанники вместе с воспитательницей собирали на берегу Иртыша. В течение года ее использовали для занятий по рукоделию. Детей рано приобщали к труду. Рядом с детским садом был огород, на котором они работали. Выращивали картофель, свеклу, морковку, редиску, лук. Сами поливали, пололи, собирали».

Во дворе дома с другом Вовкой Марковым. Весна. Мальчики в очень чистой одежде. Видимо специально оделись.

Еще фотография папы с друзьями. 

На ней папа с переломанной рукой. А дело было так. Поскольку папа был самым младшим в семье, то взрослые его в свои игры не брали. С тетей Людой у папы разница 8 лет, с дядей Толей – 5 лет. Но папа старался, конечно, везде за ними увязываться. Однажды летом, когда он в очередной раз наблюдал футбольную игру сверстников дяди Толи, и канючил «возьмите меня поиграть, дайте поиграть с вами», ему сказали: «Витька, если хочешь играть – вставай в ворота». Папа и встал. Ворота были хорошие, сваренные из толстых железных труб. В один из моментов кто-то из старших сильно пнул по воротам, папа бросился вправо ловить мяч. Мяч ударил сначала по папиной руке, а потом по штанге. В итоге – перелом.

Здесь интересная фотография 1959 года. Вся большая семья Матвеевых в сборе. Фотографировал мой дед. Ставил фотоаппарат на треногу, ставил на отсроченное фотографирование, нажимал кнопку и быстро присоединялся к семье.

Слева направо в верхнем ряду сидят на «парадном» диване: мой дед Николай Мартынович и бабушка Анна Григорьевна Матвеевы, прадед Григорий Афанасьевич и прабабушка Дарья Васильевна Дрондины. В нижнем ряду – дети: тётя Люда, папа, дядя Толя.

Слева на фото ведро с пальмой. Сверху полка с накрахмаленной салфеткой, слонами, фотографиями.

Тетя Люда рассказывает, что очень не любила она эту пальму, потому что один раз в неделю, на выходных, мама заставляла ее протирать каждый листик этой пальмы от пыли. Кроме того в среду и субботу в задачи тети Люды входило мытье полов. За дядей Толей были «закреплены» все работы во дворе. Приборка, чистка от снега и т.д. Витя, младший Матвеев, отвечал за доставку продуктов. Ему сшили самодельный рюкзачок, к которому внизу прикрепили две картошки. И каждый день он ходил в магазин. Семья была не маленькая, поэтому каждый день папа покупал минимум 3 булки серого хлеба и что-то еще из продуктов.

Вот они – младшие Матвеевы

Белый хлеб не покупали, потому что баба Даша готовила из белой муки вкусные булочки, калачи, шаньги. Муку брали в Рябинке. Меняли на городские товары. В доме был мешок белой муки и мешок серой. Вообще, с конца 1950-х годов Матвеевы не голодали. Получали хорошую зарплату на заводе, мастерили на продажу мебель, во дворе в свинарнике выращивали свинью. В Рябинке каждую весну дед покупал теленка, платил пастуху, и все лето тот пас его вместе с общественным стадом. Поздней осенью бычка забирали и забивали. Большую помощь семье оказывал огород. Он тоже был устроен интересным образом.

В дальнем крае огорода во всю его ширину был участок для картошки. Середина и ближний к дому край были поделены на две части – правую и левую. В правой части хозяйкой была баба Даша (прабабушка Дарья Васильевна). Она растила помидоры, лук, морковку, чеснок, свеклу. Левой заведовала баба Шура (прабабушка Александра Петровна Матвеева). Здесь она выращивала огурцы, капусту, вишню. Каждая занималась своими культурами и в дела соседки не вмешивалась. Также между бабушками существовало разделение труда в доме. Баба Даша пекла, пряла на прялке шерсть, а потом вязала из шерстяной нити носки, варежки. Шерсть привозили из деревни. Вообще была спокойной женщиной, хоть и не грамотной. Баба Шура наоборот была грамотной. Она прекрасно вышивала и все салфетки, полотенца, покрывала и другое белье было украшено ее вышивкой или мережкой. Кроме того, баба Шура занималась ежедневной стиркой. Семья большая. Каждое утро полотенце для лица и тела было новым, постиранным. Вечером, после того, как перед сном в двух тазах все мыли ноги, это полотенце тоже убирали. Стирала баба Шура днем все белье в большой выварке».

Баба Шура умерла в 1959 году. Поэтому ее и нет на этой семейной новогодней фотографии.

На все том же «парадном» диване папа сфотографирован с макетом корабля. Это картонно-бумажная сборная модель броненосца или крейсера, которую ему подарили на день рождения. Поскольку сам папа еще не мог произвести все необходимые операции, этот корабль собирали всей семьей. Кто трубу поставит, кто мачту. Ну и всем же было интересно. А потом, когда строительство было закончено, дед сфотографировал папу.

Кроме дня рождения главным праздником для всех детей всегда был Новый год.

Вот здесь папа в детском саду в костюме юного Нового года.

А здесь дома в костюме петрушки. Дети заранее вместе готовили представление и играли его в новогоднюю ночь на радость родителям и родственникам.

На фотографии видна балалайка, которая висит на стене, и это еще одна отдельная история. Семья Матвеевых была музыкальной. На балалайке играл дед, на семиструнной гитаре – бабушка. Она хотела, чтобы папа выучился играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Здесь он с гармошкой дяди Вани.

Видимо у папы что-то получалось, по этой причине бабушка взялась за него всерьез. Позже был куплен настоящий баян и нанят учитель, который приходил в дом на Тельмана, 51. Хотя выдающегося музыканта из папы не вышло, он радовал своих родных и близких. Здесь папа играет у себя дома на Новый год.

Баян он сохранял до 40 лет, хотя кроме песни «Ты подгорна, ты подгорна, золотая улица» нам с братом ничего не мог показать.

В 1960 году папа пошел в первый класс школы № 100. Его первой учительницей стала Мария Федоровна Макеева. Вот общая фотография. Кого-то, в основном девочек, уже приняли в октябрята, а среди мальчишек таких на фото не видно. Видимо учились они не на «отлично».

В советских школах существовала традиция – в канун годовщины Великой Октябрьской революции (7 ноября) лучших первоклассников, вчерашних дошколят, в торжественной обстановке принимали в первую в их жизни общественную организацию – «Октябрята».

На грудь им прикалывали металлическую звёздочку с изображением Владимира Ильича Ленина.

Октябрятами они были в возрасте 7-9 лет. В 10 лет уже принимали в пионеры.

На общем фото первого класса папа не очень хорошо получился. Зато есть вот такая хорошая фотография, снятая в фотомастерской на улице Лобкова, 26.

Школьники тех лет носили красивую форму, в комплект которой входила фуражка с кокардой и форменный ремень. Ее хорошо видно на фотографии, где папа с родителями в гостях у своей родной тети Ани Косачевой в Харьковской области. Вместе с ними среди кукурузного поля муж Анны Мартыновны – Николай Косачёв (старший) и сын Николай Косачёв (младший).

Папа пацанил, как все пацаны СССР, и уличные законы знал не понаслышке. Но, будучи младшим ребенком в семье, «на улице» был чуть прикрыт статусами старших брата и сестры.

Вот здесь за спиной у папы стоят родной и двоюродные братья.

Думаю, что он не очень ими пользовался, и школу улицы прошел полностью. Зимой во время каникул он с друзьями строил крепости из снежных блоков.

Летом помогал маме на огороде или ездил к родственникам в районы Омской области, заботился о своем племяннике Валере, сыне тети Люды. Вот он с Валерой на руках.

Папа со своей бабушкой Дарьей Васильевной стали крестными Валеры. Среднее поколение Матвеевых, дед Николай и бабушка Аня, работали на серьезном советском заводе. Советским людям, а дед еще и в партии состоял, своих детей крестить было нельзя. Поэтому пошли тайком в церковь и понесли Валеру «старый и малый». Поп еще спросил: «Что это крестный такой молодой, а крестная такая пожилая?». А шел папе 13-ый год.

Еще один фотопортрет папы во дворе отчего дома. Он уже выше той самой бочки.

Здесь папа с братом, перед тем, как дядя Толя ушел в армию.

Он служил в составе группы советских войск в Германии, в танковых войсках. Там, кроме службы, дядя Толя участвовал в самодеятельности, танцевал.

После армии дядю Толя его мама тоже решила устроить на Завод имени Октябрьской революции. Попасть туда было очень тяжело, а работать престижно и денежно. Договорились. Дядя Толя пришел, отработал смену. На следующий день взял свои документы об окончании сельскохозяйственного техникума и пошел с ними в Управление сельского хозяйства. Его с радостью встретили и отправили работать веттехником в деревню Розовка, в совхоз «Память Чапаева» Омского района Омской области. Деревня располагалась примерно в 35 километрах от дома на улице Тельмана, на юг по Черлакскому тракту. Здесь через некоторое время дяде Толе приглянулась молодая и красивая библиотекарь Александра. Вскоре они поженились, а затем родилась Наташа – моя двоюродная сестра.

Вот дядя Толя и тетя Шура на фотографии 1970 года.

В старших классах папа увлекся мотоболом и даже участвовал в городских соревнованиях. Дед Николай Мартынович Матвеев с уважением относился к интересу сыновей к технике. В доме был сначала, велосипед, потом мопед. У деда был мотоцикл без коляски. Потом с коляской. Когда папа или дядя Толя что-нибудь разбивал или ломал из «семейного мотопарка», дед никогда их не ругал, но заставлял вместе с собой чинить.

Вместе со своими друзьями, в числе которых был дядя Шурик Филипповский, папа купил большую старую, прохудившуюся лодку. Все вместе почини ее и когда весной Иртыш разливался, парни спускали лодку на воду. Папа рассказывал, что они приделали к катеру парус, и ходили под ним по реке.

Папа учился в школе № 100 в Ленинском районе города Омска. Учился разно. От «3» до «5». Твердый «середнячок». Об этом говорит его выпускной аттестат.

Юность. Молодость.

В 1968 году папа окончил восемь классов и поступил в Омский техникум железнодорожного транспорта на специальность «Энергоснабжение и энергетическое хозяйство железнодорожного транспорта». Техникум находился недалеко от Порт-Артура – в Ленинском районе города Омска рядом с железнодорожным вокзалом.

Жизнь учащегося техникума традиционно началась с поездки на «картошку», где будущие однокашники познакомились.

Справа от папы – дядя Сережа Подолякин. Наши семьи потом долго дружили.

А потом были 4 года наполненные учебой, неформальными и формальными мероприятиями.

Папа часто на фотографиях этой поры – с гитарой.

А здесь учебные будни.

На третьем курсе папа, как и все учащиеся техникума, отправился на шестимесячную практику. Его распределили на небольшую станцию Кирзинское в Барабинском районе Новосибирской области, где он работал помощником мастера на тяговой подстанции постоянного тока. Вот здесь-то и началась история нашей семьи. Мастером, к которому прикрепили папу, был мой дед – Чепов Николай Андреевич. Его дочь Светлана и приглянулась папе.

А дело было так. Мама училась на первом курсе техникума в городе Куйбышеве и к родителям в Кирзинское приезжала на выходные. Но в начале лета не приезжала вовсе, поскольку у нее шла сессия. Папу с товарищем поселили на второй половине дома, где проживали дед с бабушкой.

Городские парни пользовались уважением у местной молодежи. Не знаю, были ли выяснения отношений. Но портвейн и вино из трехлитровых банок пили вместе.

Ну и папа со своими товарищем выглядели просто хипами. Фото, которому позавидовали бы сами Битлы «A Hard Day's Night» («Вечер трудного дня» у сибирских электриков) снято в их комнате.

Иногда парни заходили по соседским вопросам. И папа видел фотографию мамы, которая стояла где-то на комоде или в шкафу. Он поинтересовался: «Кто эта девушка?» Ему сказали, что, мол, дочь наша. А мама всегда была красавицей.

После сессии мама вернулась домой. И на парней особенного внимания не обращала, потому что все ее друзья жили в Куйбышеве. Были, конечно, и местные поклонники. Летом, когда мама была в деревне, они традиционно выясняли друг с другом отношения по поводу мамы. А в 1971 году папа их разнимал).

Однажды, 6 июля в день Ивана Купалы мама пошла с ведрами на колонку, чтобы набрать в дом воды. С работы шли ее мама с папой, и зашли в дом. А за ними парни. Папа посмотрел на маму, и она поняла, что сейчас ее будут обливать водой. По славянским обычаям, если в день Ивана Купалы молодой человек обливает девушку водой, то он так говорит, что она ему нравится. Мама бросила ведра и наутек побежала домой. А папа подхватил полное ведро воды, догнал и облил маму.

Так и познакомились, начали дружить, гулять вечерами.

Лето прошло. Поздней осенью папа вернулся с практики в Омск.

Вот они на вокзале.

Начались занятия в техникуме. Папа писал диплом, маме писем не писал. Потом отправил одно, в котором говорил, что хочет приехать на Новый год. Мама разрешила. Они встретились, и папа сказал ей, что не писал, чтобы проверить свои чувства.

Затем папа уехал. Доучился четвертый курс. Сдал на «отлично» дипломную работу, показав по остальным предметам оценки «3-4-5».

Вот фотография выпускников курса техников-энергетиков. Папа сверху слева.

Здесь его хороший студийный портрет.

Незадолго до окончания папой техникума, в апреле 1972 года в семье Матвеевых случилось горе. Умер папин брат, дядя Толя. Он был спортсменом. Занимался легкой атлетикой. Однажды после долгой тренировки пришел домой, затопил баню, попарился, вернулся домой и умер от перегрузки сердца.

Тетя Люда сохранила газету, где напечатан некролог.

Папа никогда не рассказывал о том, как они переживали это горе. А мне спрашивать было неловко.

В августе 1972 года Виктор Матвеев уже официально был распределен как электромонтер 4 разряда на станцию Кирзинское Татарского энергоучастка Западно-Сибирской железной дороги. Через несколько месяцев, 3 ноября 1972 года, из Барабинского городского комиссариата Новосибирской области он ушел в армию.

Попал в ракетные войска в Красноярский край в в/ч 03551, где за два года дослужился до старшего сержанта. Пришлось ему хлебнуть солдатского быта.

Но «дедовщины», по его рассказам, тогда не было.

Папа служил специалистом приборов систем управления пускового электрооборудования оперативно-технических ракет. Так записано в его военном билете. Рисунки этих ракетных установок есть в папином дембельском альбоме. Огромные машины с 8 колесами возили ракеты. Позже я узнал, что это оперативно-тактический ракетный комплекс «Темп».

Штука грозная для врага, и опасная для обсуживавших ее солдат и офицеров. Ракетный комплекс был оснащен двухступенчатой теврдотопливной баллистической ракетой с отделяемой ядерной головной частью Там папа и его соратники и получили серьезную дозу облучения или химическое отравление.

По рассказам тети Люды папа какое-то время служил в стационарной шахте пусковой ядерной ракеты. 

В апреле 1973 года папа был отмечен знаком «Отличник Советской армии» и награжден ценным подарком. И его отпустили в отпуск.

22 января 1974 года он получил Удостоверение на рационализаторское предложение № 48 «Пульт старшего электромеханика», 23 ноября 1974 года – грамоту от начальника части, а 24 ноября – звание старшего сержанта Советской армии.

К этому времени мама после окончания Куйбышевского политехнического техникума распределилась в г. Омск на известный и закрытый завод «Октябрьской революции», который делал танки и другую тяжелую военную технику.

Вот такая наша мама!

В конце 1974 года папа вернулся из армии. В декабре он был принят на работу дежурным инженером на Омский телевизионный завод. Они с мамой продолжили встречаться.

Вот здесь они оба после Нового года. Счастливые!

После преодоления разных житейских проблем папа с мамой подали заявления в ЗАГС, а затем 23 августа 1975 года сыграли свадьбу.

На этой фотографии справа расположились Матвеевы с родней, слева – Чеповы.

Папа забрал маму в дом на улицу Тельмана, 51.

Характерное фото. Характерный бабушкин взгляд. Она считала, что ее сын заслуживает лучшей пары, чем деревенская девушка.

В дом Матвеевых в августе 1976 года привезли новорожденного меня. В октябре папа перевелся на должность наладчика радиоаппаратуры 4 разряда. На телевизионном заводе открылся новый цех, где наладчикам платили больше, чем дежурным инженерам. А деньги молодой семье были нужны. Вот я, в конверте на Тельмана, 51.

Саянск

А в 1977 году молодая семья поехала на Восток, в далекую от Омска Иркутскую область. Здесь, на востоке от станции Зима, известной не только своими революционными историями начала XX века, но и тем, что здесь в годы Великой Отечественной войны жил в эвакуации поэт Евгений Евтушенко, тогда начинал работать огромный химический комбинат. В 20 км от него еще дальше на восток строили новый город.

Википедия гласит, что «Саянск – самый молодой город в Иркутской области. Начало его строительства в 1970 году связано с возведением одного из главных отечественных центров химической промышленности и 100-летним юбилеем В. И. Ленина. Строительство было начато среди тайги. Основное отличие, которым гордятся первые строители, от других городов в том, что не строилось временное жильё и бараки, а было начато возведение сразу капитального панельного 5-этажного дома среди тайги. При закладке дома в фундамент была заложена капсула с письмом для будущих поколений. Теперь это дом № 2 в 1-м микрорайоне.

В апреле 1978 года родился мой брат Андрей. Проживали мы тогда «на подселении» в доме № 28 в маленькой комнате, в которой место было только для одной полуторной кровати мамы и папы, и наших двух маленьких кроваток. На фото папа держит меня.

Надо ли говорить, что это было самое счастливое время моей жизни? Жаль, что я об этом ничего не помню.

Вот я в лесу, закрытый от комаров "Правдой".

Вот – с самыми моими папой и мамой. Пухленький такой.

А здесь мы о чем-то мечтаем с родной тетей Людой.

Через полгода мы получили двухкомнатную квартиру в доме № 69.

Вот мы в новой квартире.

Это был самый новый в то время дом на западной окраине города. Тайга была за окнами, тайга была во дворе. Город не благоустраивали зелеными насаждениями, а просто расчищали в тайге место под будущие дома. Наш двор был интересно устроен: часть домов располагалась на высокой террасе, а остальные, в том числе и наш, – на ее склоне. Перепад был существенным, около 8-10 метров. Центральная часть двора была приподнята и на ней устроена детская площадка. Здесь у нас с Андреем были первые друзья, первые драки, первый железный столб, который я лизнул зимой и «приклеился». Зимой был детский сад и двор. Зато летом самым яркими были наши семейные выезды за ягодой. Недалеко от дома стояли гаражи, среди которых был и один наш. Дед купил папе легендарный трехколесный мотоцикл «Урал», на котором мы выезжали за земляникой, голубикой, брусникой, черемухой, бояркой, грибами.

Мы с Андреем усаживались, не без небольшого дележа территории, в коляску мотоцикла. Нас накрывали одеялом и тентом и полдороги мы ехали, изредка выглядывая из под него. Потом нам на месте выдавали по пустой кружке, которые мы должны были наполнить.

Андрей, как всегда сосредоточен.

До тех пор пока этого не происходило, нам даже заикаться было нельзя о вопросе «когда поедем домой?». Мы хотели домой к мультикам и играм. Взрослые, конечно, мерили свои нормы бидонами и ведрами. В середине мероприятия мы расстилали одеяло и обедали.

Потом продолжалось блуждание по тайге или полям. Папа учил нас ориентироваться по солнцу, кричать друг другу, чтобы не потеряться. Мы почти никогда не терялись. Тогда мы и полюбили тайгу, поляны, поля с земляникой…. На обратной дороге под мерный гул мотоциклетного мотора мы с Андреем обычно засыпали.

Это более ранняя фотка, но с годами ничего не изменялось. Мы ушатывались в лесу и на обратном пути засыпали.

В первые годы «саянского» этапа у нашей семьи появились друзья.

Семья Железцовых. Вот здесь они вместе с папой и мамой. Дядя Сережа, тетя Таня и их сын Славка, с которым мы пацанами играли.

Семья Спиридоновых жила в нашем подъезде на втором этаже. Дядя Коля, тетя Света (сотрудник Саянской поликлиники № 1), сын их Саша (старше нас с Андреем лет на 5) и дочь.

Мы часто собирались двумя или тремя семьями на праздники, на походы в лес. Потом, когда во всех семьях появились автомобили мы вместе выезжали в дальние путешествия.

Вообще весь «саянский» этап жизни нашей семьи я вспоминаю, как самое счастливое время. Во-первых, у всех нас был Андрей. Сейчас он – кандидат химических наук, менеджер Проектного офиса управления программой международной конкурентоспособности Новосибирского государственного университета, уважаемый в Новосибирском Академгородке да и за его пределами, человек.

Во-вторых, у нас был я. Бывал и вот такой будущий кандидат исторических наук, заместитель директора Омского областного музея изобразительных искусств имени М. А. Врубеля, исполнительный директор Фонда развития Музея имени М. А. Врубеля. Как пробивал стены головой, так и продолжаю. Но пистоль должен быть заряжен всегда)

В-третьих, у нас были активные папа и мама, которые все время куда-то ехали, что-то придумывали, были на переднем крае жизни.

Особой семейной традицией были выходы в лес, когда папа жарил шашлыки. Случалось это не часто, поскольку денег было маловато (мама сидела с Андреем в декрете). Обычно это случалось, когда кто-то приезжал к нам в гости из Омска.

Вот здесь в кадре видна коляска Андрея.

А здесь – зимой, когда приехала наша любимая баба Люба.

Дальнейшая карьера папы сложилась так. В 1981 году он уволился с Зиминского химзавода и был принят на работу электромонтером 5 разряда МСП-465. С завода нужно было уходить, поскольку производство там было вредным, случались частые загазовки. Папа устроился в МСП-465, или в обиходе «Мостопоезд», – организацию, которая по стране строила железнодорожные мосты. От Зиминского (позже Саянского) химзавода к городу тянули железнодорожную магистраль длительностью 20 км. В 1980-х гг. были планы организовать доставку сотрудников завода на работу и с работы электричками. Сначала был построен железнодорожный мост через реку Ока, а затем высокая железнодорожная насыпь и автомобильный путепровод над железнодорожным полотном на западной окраине города. Путепровод находился недалеко от города, поэтому иногда летом мы ходили на работу к папе пешком, или нас вместе со всеми рабочими забирала специальная грузопассажирская машина и вечером доставляла обратно... Там было интересно. На железнодорожные пути мы с Андреем не лезли. Нас устраивали огромные кучи песка, выбранные из почвы во время строительства трассы пути и перрона…. До города дотянули ветку, закупили электровоз и вагоны. На какое-то небольшое количество времени мечта заводчан стала реальностью. А затем случилась «перестройка», пошли разговоры о рентабельности и железнодорожный красивый советский проект закрыли.

Здесь папа с нами в старой квартире.

А здесь мама с нами.

А вот мы все на цветной фотографии!

В 1980 году на восточной окраине города Саянска, в двух километрах от места нашего проживания в доме № 69, стали строить новый микрорайон, который впоследствии получил имя «Олимпийский». Здесь году в 1982 папа и получил от завода новую трехкомнатную!!! квартиру. Дом № 11 квартира 93. Мне тогда было лет 5-6. Помню, как всей семьей ходили сначала смотреть новую квартиру, потом клеить обои.

Сам переезд не помню. Помню, как позже нас ранним зимним утром (то есть «страшной морозной лютой ночью») мама вела меня и везла Андрея в санях в детский садик. Около километра по плотному лесу по одной просеке, на которой была установлена линия электропередач на деревянных столбах и вдоль которой шла одна протоптанная дорога из микрорайона в город. Самое яркое детской воспоминание от этой зимней дороги – треугольные металлические таблички желтого цвета на каждом столбе «Не влезай. Убьёт!» и соответствующий череп с перекрещенными костями ниже.

Та самая тропа, спустя 30 лет. Западная сторона стадиона "Юность".

Году в 1984-м папа с мамой решили завести дачу. В 7 км от города на запад в сторону станции Зима, слева за железнодорожной насыпью, в пойме реки Оки, на ее правом берегу раскинулся обширный дачный сектор города Саянска. Прямой автомобильной дороги от трассы «Саянск – Зима» в дачный сектор не было. Мешала насыпь железной дороги и отсутствие автомобильных мостов через одну из стариц Оки. Мотоцикл оставлять у железнодорожного полотна, потом топать 3,5 км и возвращаться вечером к нему, было нельзя. Украдут транспортное средство. Поэтому чаще всего на дачу мы ехали в автобусе. Пешеходная дорога от остановки «Химик» до дачи казалась нам долгой и ужасной. Ситуацию скрашивали участки заболоченной поверхности, которые плавно качались под ногами жаждущих сельского хозяйства. Сначала «дача» была просто участком земли, на котором папа с мамой устраивали грядки и мы садили картошку…

Вместе с тем долгие годы все саянцы сажали картошку на отдельных обширных полях, которые выделяли им предприятия. Это была отдельная трудовая эпопея с посадкой картофеля, его выкопкой, сушкой в гараже, спусканием в гаражный погреб…

Потом на даче «появился» штабель брусьев и досок, из которых папа построил парники, постоянные грядки, деревянные дорожки, а затем, при помощи наших родственников и друзей семьи, и настоящий дом.

Я, мама и Андрей в процессе строительства.

В тени стен проходили наши обеды. Вообще обеды, были самым интересным для нас с Андреем делом на даче.

А здесь почти готовый дом.

Дача всегда давала нам главные цветы на 1-ое сентября – астры, а затем гладиолусы. Вот здесь культовое фото. Я иду в третий класс, а Андрей в первый. Здесь наш двор, вечный «ИЖ» у подъезда, великая сосна, в центре двора на перекрестке въезда. У нее проходили все наши дворовые игры «прятки», «казаки-разбойники», «пограничники» и т.д. Эта сосна была главным великим деревом нашего детства.

Мама с папой всегда искали красивые и оригинальные решения. Поэтому только у нас в Саянске была такая красивая дача, стены которой были украшены разноцветными деревянными «чешуйками».

К этому времени через Буринские дачи была проведена прямая дорога в наш дачный сектор, и возможно стало добираться на участок на мотоцикле.

Мы с Андреем дачу долгое время не любили. Ведь в городе оставались друзья, двор кипел жизнью, игры игрались без нас. Со временем, когда в семьях почти всех моих одноклассников появились дачи, эта проблема отчасти снялась. Все знали, что с апреля по октябрь каждые выходные (в счастливом случае, только один из дней) все едут на дачу.

Летом мы пацанами, иногда на велосипедах, выезжали сами, чтобы поливать находившиеся в теплицах и парниках помидоры, огурцы и перцы. До 1990 года водопровода на дачах не было. Для добычи воды на каждом дачном участке была устроена артезианская скважина и насос, которым эту воду вручную нужно было качать на поверхность. При одном «каче» насос выдавал 0,5-1 литр воды. А нужны были две-три 200-литровые бочки, чтобы полить участок. У нас с братом была святая обязанность воду эту качать. А еще нужно было полоть, копать. Папа с мамой приучали нас к труду, за что мы с Андреем им очень благодарны. Вместе с тем, они давали нам на даче свободное время для наших детских игр, общения с детьми соседей, бродяжничеству по окрестностям к протоке Оки. Папа с мамой выписывали журнал «Приусадебное хозяйство» и были достаточно передовыми аграриями. В общем, дача занимала отдельный кусок жизни семьи. Вот папа на плантации тыкв. Как раз тогда, благодаря телесериалу «Рабыня Изаура» в российский словарь вошли слова «плантация», «латифундия» и т.д.

Наша дача давала нам ягоды и овощи. С фруктами в резко-континентальном климате Иркутской области было хуже. Ранетка изредка росла, а вот яблони и сливы не давали урожай. Виной всему были частые заморозки. Не один раз приходилось приезжать и ночью жечь костры. Порой и в теплице. Папа построил сначала небольшую деревянную, а потом большую стеклянно-металлическую теплицу, в которой как в оранжерее можно было ходить в рост.

Дача позволила нам в детстве наблюдать и удивительное природное явление – наводнение. Однажды, в одну из вёсен середины 1980-х, река Ока вышла из берегов и затопила всю свою пойму. Весь дачный сектор, тысячи участков, ушел под воду. Участкам, находившимся в низких местах, не повезло. «Плавали» деревянные дома, а теплицы были сломаны. Около сотни участков, в числе которых был и наш, располагались на небольших прирусловых увалах. По этой причине вода на них зашла на высоту – 10-30 см. Недолго постояла и сошла. Нам повезло. 

Здесь мы на крыльце нашей дачи. Начало 1990-х гг.

На всем протяжении «саянского» этапа мы общались с нашими родственниками. Рыженковы (фамилия тети Люды – сестры папы), Аргуновы (семья брата маминой мамы, нашей бабы Любы), и конечно сами Матвеевы (папа и мама папы) и баба Люба Чепова (мама мамы). Один раз в два-три года кто-то из них приезжал к нам в гости.

Ну вот, например, самый ранний визит омичей.

Папа везет в коляске почти полугодовалого Андрея, а тетя Люда несет почти двухлетнего меня. 1978 год.

А это баба Аня и деда Коля на станции Зима приехали к нам в гости после того, как вернулись с севера. С 1974 по 1983 год они работали в Надымском порту на плавучем кране. Бабушка матросом-помощником повара, а дед – электриком.

А здесь они уже у нас дома.

Дорогая мне фотография, снятая у подъезда нашего дома № 11, в начале 1980-х гг. Весна.

Папа, дед и я.

Бывали в гостях и наши красноярские родственники (по маминой линии). Раз в два года выезжали в Омск и мы. Сначала это случалось на летние каникулы, а после и на зимние.

Это летом, нас уже провожают домой родные и близкие. Мы тут еще маленькие.

Слева направо: баба Люба, папа, я, мой двоюродный брат-дядька Паша (сын бабы Аллы), дядя Шура, двоюродная баба Алла (сестра моего деда по маминой линии), Оксана – ее дочь, успокаивает Андрюшку, Андрюшка на руках у мамы, дед Чепов Николай Андреевич (папин тесть, мой второй родной дед).

А вот здесь мы уже постарше. Стартуем в Саянск из Омска. Я, Андрейка, баба Люба и папа.

Посещение Омска для папы и мамы было возвращением в свою молодость, возможность посетить друзей и родственников, показать нам город на Иртыше, сходить в цирк, театр, на пляж, покатать на теплоходе от Речного вокзала, сводить в парк 30-летия ВЛКСМ, на День ВВС к аэродрому, поесть мороженое в кафе на остановке «Яблонька».

А здесь мы у деда Коли Матвеева дома. Вся большая семья. Во втором ряду баба Люба и баба Аня. В первом – папа, его сестра тетя Люда, ее второй муж дядя Володя, мама и мой двоюродный брат Валера (сын тети Люды).

А здесь только мама, папа и дед. Дед любил маму. И сделал все, чтобы в свое время брак папы с мамой состоялся.

А здесь дед и папа.

Позже, когда мы с Андреем подросли, два-три раза нас отправляли на поезде в Омск одних. Садили на станции Зима в купе с кем-нибудь из знакомых (Саянск в ту пору все еще был небольшим городом с населением 20 тыс. человек, где каждый знал друг друга), а спустя двое суток в Омске нас встречали дед и бабушки. Здесь уже было все расписано: сколько дней мы гостим у одних родственников, сколько у других…. Очень любили мы бывать у дяди Коли и тети Тани Аргуновых, дом которых стоял на 5-ой линии. Оттуда мы часто с нашими двоюродными братом Сережей и сестрой Ниной ходили в «Парк 30-летия ВЛКСМ». Нравилось нам бывать у тети Люды в Чкаловском поселке. Вообще тетя Люда активно нас «культурно выгуливала». На левом берегу жили наши двоюродные родственники по маминой линии – Карновичи. Наши брат Паша и сестра Оксана любили с нами водиться. Благо перед их домом расстилался огромный пустырь, где мы пропадали с утра до вечера. Сейчас на бывшем пустыре стоит гимназия № 150.

1985 год. В Саянске была открыта стела в честь 40-летия Великой Победы. Каждая школа выставляла своих пионеров и комсомольцев на торжественный караул. Мы с Андреем не стояли по малолетству. Но с папой и мамой сфотографировались в день ее открытия.

После того, как в 1986 году наша семья по долгожданному талону приобрела самый крутой в СССР автомобиль – ВАЗ 2108 («восьмерку»), папа с мамой стали устраивать автомобильные выезды по Иркутской области. Вместе с одной-двумя дружескими семьями на автомобилях мы два раза выезжали на Байкал, по дороге заезжая в город Иркутск. Здесь мы с Андреем, ученики детской художественной школы № 1 г. Саянска, впервые посетили Иркутский художественный музей, который произвел на нас большое впечатление. Главным же местом посещения в голодные на товары конец 1980-х – начало 1990-х гг. был иркутский Торговый центр. Здесь мы с Андреем большую часть времени проводили в отделе по продаже грампластинок. Папа привил нам любовь к хорошей музыке. Покупал нам пластинки, которые мы часто слушали дома. В доме была большая фонотека.

Папе 35 лет.

В одну из поездок мы заехали в историко-архитектурный музейный комплекс «Тальцы», который тогда не произвел на меня особенного впечатления.

Лил холодный байкальский дождь, никто из сотрудников не плясал, не пел, не веселил посетителей. Запомнился сектор аборигенного населения с его юртой и многочисленными лоскутками, привязанными посетителями к деревьям.

Вся наша автомобильная группа взрослых и детей Матвеевых, Спиридоновых и Железцовых приезжала на Байкал, посещала Листвянку, смотрела на порт, корабли.

Здесь мы поднялись к беседке, которую построили к приезду какого-то американского президента. Но он не приехал. Слева направо: Саша Спиридонов, Андрей, Слава (оба к фотографу затылками), мама, папа, тетя Таня и дядя Сережа Железцовы.

Затем обычно мы отъезжала недалеко от основной трассы, на один из стремительных байкальских притоков, где ставили палатки, разводили костер. Мы с Андреем спали в машине. Так было теплее.

В один из первых приездов папа с мамой сводили нас в знаменитый Лимнологический институт. В его музее нам рассказали о Байкале и его обитателях. Тогда я в первый раз увидел чучело нерпы. На Байкале мы были 1-2 дня и ехали обратно.

Папа и мама на Байкале. Тогда в местной церкви крестили Андрея.

Дорога в 1980-1990-х годах на государственной трассе местами не имела не то что асфальтового, но и щебеночного покрытия. Бывало, что и толкать машину приходилось нам. После таких грязевых ванн машины приходилось отмывать…..

Кроме дальних поездок бывали и летние выезды на окрестные озера. Вот здесь тетя Света Спиридонова, папа и мама и обычная сибирская ёлочка на выезде с нами недалеко от Саянска. Помню, спускались мы тогда с высокой террасы и купались на нашем цветном семейном надувном матрасе среди тишины и желтых кувшинок.

Путешествовали мы и на Братское море. Не всегда наши поездки удавались. В одну из них (а ехали мы с папиными родителями, приехавшими к нам погостить) на запыленной лесовозами трассе папа, уходя от лобового столкновения, увел машину в кювет. «Восьмерка» один раз перевернулась вдоль своей продольной оси и встала. Никто не пострадал, но машину помяло. Пришлось возвращаться и сдавать ее в ремонт. В другой раз поездку испортил я. Уже на Байкале, на турбазе (только приехали) мы вышли семьей поиграть в волейбол во дворе и при приеме низкого мяча я рассек коленку о байкальские камни. Рана была серьезной. Папа повез меня в Иркутск в травмпункт. Там мне колено и зашили. Правда плохо и больно.

Деда Коли не стало 31 октября 1990 года в возрасте 67 лет. Он всегда был немногословный. Но если сказал – отрезал. Однажды мы в Омске с Андреем «перегостили» у каких-то наших родственников на один день. Вернулись к бабе Любе, чтобы погостить положенные ей следующий по графику два дня. В 7.00 второго дня пришел дед, и молча встал в прихожей. Баба Люба быстро, без слов нас собрала и отправила. У деда была прекрасная библиотека военных мемуаров. В ней оказалась потрепанная, и надолго любимая мной книга писателя Сергея Сергеевича Смирнова «Брестская крепость - герой». Дед был справедливым и непререкаемым авторитетом. Всегда.

Здесь мой дед Николай Мартынович Матвеев еще самый живой в доме отдыха. 1985 год. В год 40-летия Великой Победы деда наградили орденом Великой Отечественной войны I степени.

А здесь он покоится сейчас.

Могила находится на Ново-Южном кладбище города Омска.

Координаты 54.881231, 73425033

СМНУ (специализированное монтажо-наладочное управление) было филиалом большой организации, работавшей во всех районах Иркутской области. В нем папа трудился до ноября 1990 г., когда предприятие было преобразовано в АО «Системсервис». Новая экономическая ситуация требовала, чтобы на местах работали люди профессиональные, спокойные, ответственные, не пьющие. По этой причине папа уже в сентябре 1990 г. был назначен начальником Саянского участка АО «Системсервис». А поскольку ему нужна была надежная поддержка, он взял к себе заместителем маму.

Вот они на Новый год.

Начало 1990-х сопровождалось ростом числа кооперативов, частных магазинов и других предприятий. Всем им требовалась охранная сигнализация. Вот ее и устанавливала папина организация. Изредка по выходным дням случалась «шабашка», на которую папа звал и нас. В наши с Андреем задачи входило протягивание электрических проводов через изоляционные трубки, позже – крепеж этих штук к стенам. За это нам с Андреем папа выплачивал честно заработанные деньги. Часто какое-нибудь предприятие не имело средств, чтобы оплатить работу папиного предприятия деньгами. Тогда оно рассчитывалось «по бартеру». Тогда холодильники всех работников Саянского участка АО «Системсервис» до отказа забивались иностранной тушенкой, мороженым, мандаринами, гематогеном, кофе и т.д.

Прилавки магазинов в это время выглядели так.

Папа поддерживал наше стремление с Андреем к разным рукодельным трудам. Мы всегда чего-то мастерили. Строили макеты крепостей из мелких кирпичей из замазки, клеили модели самолетов, выпиливали корпуса деревянных кораблей. Позже вместе с друзьями строили эскадры из бумаги. Помню такую картинку. Понедельник. Папа с мамой возвращаются домой. Время - 18.20. На полу кухни ровным слоем высотой 1 см лежит деревянная щепа, я увлеченно строгаю рубанком очередной корпус какой-то фиговины. А пол мама мыла вот в субботу. Мама в справедливый крик, а папа оттаскивает ее от нас. Ну, мы тут же зашуршали веником, а потом и тряпкой.

Папа делал для нас пистолеты-пулеметы.

Сабли.

Мечи, шпаги и т.д.

Отдельная история была связана с Новым годом в нашей семье. Кстати, папа был виновником того, что я усомнился в существовании Деда Мороза. В один из Новых годов я понял, что этот Дед Мороз – не настоящий! Вот эта фотография. Лучше бы папа в него не переодевался.

Здесь я, Саша (сын тети Светы), «Дед Мороз» и Андрей.

Уже в школе на каждый школьный Новый год папа делал для нас удивительные по своим энергозатратам костюмы. На фото – два самых культовых.

Костюм богатыря. Папа, еще до эпохи реконструкторов сделал нам полный и настоящий чешуйчатый доспех. Мы с Андреем только мотали медный провод на болты и делали из колечек бармицу под шлем.

А здесь после нашего прочтения Мигеля де Сервантеса и Вальтера Скотта и др. папа сделала нам уже не ламеллярный, но вполне себе рыцарский жесткий жестяной доспех. На щите, который держит Андрей, как раз «рыцарь печального образа».

За спиной у Андрея суперцветной телевизор «Радуга», а за ним наша стенгазета.

А здесь уже домашний Новый год.

Вообще культуру стенгазет нам привнес папа. Под его аккуратным руководством мы на 8 марта, Новый год, дни рождения сами рисовали эти стенгазеты. Вот мы с папой. Юные художники. Обычно за основу газеты бралась какая-то открытка, которую мы перерисовывали в верхнюю часть стенгазеты. Ниже шли поздравления и стихи.

А здесь они с мамой.

Новый год обычно проходил дома, а потом мы куда-то шли, или к нам кто-то шел. В начале 1990-х гг. саянцы ходили на городскую елку, которая располагалась у третьего микрорайона на большой, очищенной от тайги поляне. Здесь стояла главная городская горка и фигуры Деда Мороза и Снегурочки. Вот папа с Андреем 1 или 2 января.

Здесь на Новый год папа с мамой в гостях у Железцовых.

В выходные дни зимой мы часто ходили всей семьей на лыжах. Благо городская трасса начиналась сразу за третьим микрорайоном. Можно было выбрать маршрут и на 1 и на 3 и на 5 км. Потом уже, когда мы стали постарше, то и на неделе, после уроков, с пацанами выбирались в лес. Не боялись меня отпускать родители и одного. Пару раз на середине маршрута я ломал лыжу, и топал грустный домой пешком.

Папа выписывал для нас журналы «Юный техник», «Сделай сам», «Техника – молодежи». Сам он выписывал журнал «Моделист-конструктор», «За рулем».

Позже, когда меня заинтересовала рок-музыка, папа поддерживал моё обучение игре на гитаре, а затем помогал мне делать мою первую электрогитару. Мы с ним травили плату, паяли электросхему, в которую подключили купленный в Иркутске звукосниматель. Из цельного куска древесины выпиливали красивую деку гитары и все это дело собирали.

В начале 1990-х годов, благодаря папе и маме, наша семья встала на ноги. Мы все стали очень прилично одеваться.

Хотя еще 5 лет назад картинка была другой. Это мы перед поездкой на дачу.

Начало 1990-х годов, пожалуй, самое активное совместное время нашей семьи. Все еще вместе. Андрей фотографирует.

А здесь мы с папой и Андреем – стройняшки. Я – три года в секции рукопашного боя военно-спортивного клуба «Ягуар», Андрей – два году «ушу». Папа после госпиталя. Медики выявили у него проблемы со щитовидной железой. Папе сделали операцию.

Папа на отдыхе в горах.

Папа с мамой.

В начале 1990-х папу нашел его старый юношеский омский приятель Сергей Подолякин. Сначала он позвонил нам по телефону, а потом летом приехал к нам в гости со всей семьей.

Вот они – мужики на даче. Папа, дядя Сережа и левое окно нашей «кормилицы» – ВАЗ 2108.

Хвастаем хозяйством в теплице. Тетя Таня Подолякина, папа и мама

В конце 1980-х – начале 1990-х выезжал папа и в Омск. Уникальное фото. Железный дедов гараж с его ветеранским «Запорожцем» на огромном пустыре между магазином «Тополиный» и 5-м микрорайоном. Тогда – пустырь. На этом «запоре» дед и бабушка возили нас к дальней родне в деревню Ивановка Марьяновского района.

Папа с мамой понимали, что нам с Андреем скоро «вылетать из гнезда». В Саянске не было высших учебных заведений. Иркутск (близко) или Омск (у бабушек есть где жить)?

В 1993-году случился мой выпускной, когда мне выдали полный аттестат со всеми пятерками, но медаль не дали. Такой я был сложный тип.

В начале июня мы с папой съездили на медкомиссию в Иркутскую школу милиции. Но меня срезали по зрению. Посему поехал я в Омск поступать на истфак, юрфак Омского государственного университета и факультет дизайна Омского государственного института сервиса. Прошел на истфак.

Здесь наше фото после окончания мной первого курса омского истфака. Андрей в это же год выезжал в летнюю физико-математическую школу Новосибирского государственного университета.

Папа с мамой поняли, что без нас им будет туго в депрессивном Саянске. К этому времени наш «Саянск-Химпром» банкротили крупные тузы. Банкротили серьезно. Завод встал. Народ из Саянска метнулся по России с обменом и продажей квартир. Но спроса на саянские квартиры не было. Папа с мамой в 1994 году сняли однокомнатную квартиру, где прожили еще два года, а трехкомнатную выставили на продажу. Андрей  доучился и уехал в Новосибирск, где поступил на физический факультет Новосибирского государственного университета.

Вот благодарственное письмо, которое в нашей школе вручили родителям за воспитание Андрея.

Папа с мамой в мае 1995 года продали наконец "трешку", два гаража, дачу и перевезли все имущество в Омск. Здесь в Омске на эти средства они купили двухкомнатную квартиру и дачу. Сам переезд тоже был эпичным. На станции Зима все имущество, включая наш автомобиль, было погружено в контейнер. Внутрь контейнера сели папа и второй муж бабы Любы – Виктор Яковлевич. И отправились в путь. Внутри контейнера стояла печка, а у мужиков с собой был спирт для сугрева. Так и доехали. Мама в это время села на пассажирский поезд и приехала в Омск. Здесь саянских Матвеевых встречали все родственники.

Вот фото после большого праздника по поводу возвращения.

Слева направо: тетя Люда, баба Аня, баба Люба, Татьяна (дочь моего двоюродного брата – Валеры), папа, Виктор Яковлевич Шмаль.

Снова Омск

Папа с мамой поселились недалеко от бабы Любы в 5-ом микрорайоне Левого берега Омска.

Папа, благодаря протекции дяди Серёжи Подолякина, устроился работать на железную дорогу. А точнее ОАО «РЖД», филиал Западно-Сибирская железная дорога, Омская дистанция электроснабжения. Через два года, он, обладая организаторскими способностями и равнодушием к спиртному, был назначен старшим электро-механиком ремонтно-ревизионного участка Омской дистанции.

Вскоре он получил и первые грамоты.

А дальше у нас с Андреем была своя жизнь, у родителей – своя. Со временем мне купили однокомнатную квартиру в Нефтяниках на улице Светлая, 1. Андрей из общаги новосибирского Академгородка тоже, благодаря папе и маме, переселился в квартиру. Здесь в 1997 году папа с мамой в очередной раз посещают в Новосибирске Андрея.

В 2000 году папа, мама и Андрей поехали, как в старые добрые времена, в автомобильное путешествие на озеро Боровое (Северный Казахстан). Я в это время бегал археологической разведкой по Омской области.

Потом была еще одна свадьба папы и мамы. Они венчались в церкви Николая Чудотворца в своем родном районе города Омска на улице Труда. Мы с Андреем держали латунные венцы.

Потом были наши свадьбы. Это моя и Оли.

А это свадьба Андрея. Мы специально выехали из Омска обширной делегацией. Кроме нас приехала моя сестра Лена (дочь тети Люды) и ее сын – Денис.

Здесь папа утром перед тем, как нам выезжать на «выкуп невесты». Моё самое главное и жизнеутверждающее папино фото.

А здесь они с мамой танцуют в кафе.

Андрей приезжал к нам в Омск не часто. Разъезды. Командировки. Заграница. Но иногда радовал папу и маму. Вот мы – папины бойцы.

А здесь папа и мама, Андрей и его жена Аня.

Потом у нас с Олей родилась дочь Варечка. Батя в ней души не чаял.

А здесь папа, мама и Варя на новый 2007 год.

А здесь два деда и Варюнбарий по центру. Михаил Георгиевич (Олин папа) и мой папа – Виктор Николаевич.

Это фото тоже оттуда. Здесь и Андрей, и Аня, и мелкая колбаска на руках у бабы Наташи (Олина мама).

Летом папа с мамой обязательно старались куда-либо выехать. Вместе с Андреем и его женой Аней они побывали на Алтае, где кроме посещения живописных уголков еще и сплавились по реке.

К этому времени в семье появилась видеокамера, которую мы попеременно эксплуатировали для съемки важнейших событий. Вот и папино 50-лети удалось записать. Тогда, кроме участия в обязательной праздничной программе, каждый из родственников, пришедший на юбилей, рассказывал немного свою биографию.

Папа никогда не бросал нас в тяжелых ситуациях. Например, 2006 год. Я руковожу археологическими раскопками первого редута Степной (1752-1761 гг.) в Марьяновском районе Омской области. Июль-август-сентябрь. Дожди не позволяют вовремя закончить раскоп. Нужно консервировать. Ни одного «друга» на раскопе нет. Папа приезжает, и мы с ним за день делаем на материке прослой из целлофана, а после забрасываем раскоп.

Папа не доволен. Я должен был все организовать грамотнее. Я согласен. Но так вышло…

Последние папины фото.

День рождения. 7 октября 2007 года. Папе 55 лет.

 Папа смешивает семейный фирменный салат «Осень», с соусом, который он делал лучше всех.

С Варей на руках.

С родной сестрой - тётей Людой.

Здесь мы после сытного обеда-ужина пошли погулять к «Арене-Омск». Три поколения семьи Матвеевых.

14 октября мы праздновали день рождения моей жены – Оли.

На следующее утро папа вышел из дома на работу, и недалеко от дома на остановке ушел. Совсем. Сердце.

Неожиданно. Рано. В 55 лет. Недоговорив и недослушав нас с Андреем, и не подержав на руках своих частичек – наших пацанов. Моего Егора и андрейкиных Ярослава и Ростислава.

Папа.

Спасибо за то, что ты был у нас!

Могила папы находится на Западном кладбище города Омска.

Координаты 54.989342, 73.368212.